23 ноября 1924 года, ровно век назад, состоялась первая передача московского радио — Центральной радиотелефонной станции имени Коминтерна. Это событие ознаменовало начало регулярного радиовещания в СССР. Тогда еще о телевидении даже не задумывались, а представить себе интернет было вообще невозможно. Радио стало неотъемлемой частью жизни, а дикторы — звездами первой величины. «Мослента» решила вспомнить, чем были для советских граждан маленькие радиоприемники, почему их никогда не выключали и кто стал настоящим голосом эпохи строящегося социализма. Газета без бумаги и расстояний Сначала передачи выходили четыре раза в неделю, затем они стали ежедневными. Программы из столицы СССР принимали слушатели из европейской части Советского Союза, Западной Европы. Голос Москвы доходил даже до Нью-Йорка. О чем вещало радио? Впрочем, тогда оно называлось радиогазетой, и главным для нее был политический аспект. Она живописала, как партия ведет народ к светлому будущему. И славила вождей. Несколько раз в день выходили «Последние известия» — обзоры новостей в СССР и за рубежом. Освещались события в мире культуры и спорта, звучали музыкальные произведения. В эфир шли прямые трансляции из московских театров. Все это народ не просто слушал, а оживленно обсуждал, горячо комментировал. Никогда раньше люди не получали такого огромного объема информации. И потому радио влекло к себе миллионы слушателей. Оно оказалось непревзойденным средством пропаганды. Мечты Ленина о «газете без бумаги и расстояний» воплотил в жизнь Сталин. Радиоточки ставили в городах, деревнях и селах, и даже неграмотные были в курсе событий. Они не все знали и многого не понимали, но участвовали в радиособраниях и радиомитингах, приветствуя новые планы Кремля. В записных книжках Ильи Ильфа есть неожиданная констатация: «В фантастических романах главное это было радио. При нем ожидалось счастье человеческое. Вот радио есть, а счастья нет». Штрихи времени Советские люди боялись пропустить что-то важное — радостное или тревожное, и потому владельцы черных «тарелок» не выдергивали штепсель из розетки — радио говорило и пело весь день. Замолкало только на ночь, когда трансляции прекращались. А в шесть утра просыпалось и будило людей. Возле уличных репродукторов постоянно собирались люди. Об этом говорят многие фотографии, в том числе известный снимок Евгения Халдея, на котором москвичи слушают сообщение о начале Великой Отечественной. Особенно популярным стало радио во время войны. В сорок первом люди мрачнели, услышав сводку Совинформбюро. Позже, когда врага погнали прочь, стали радоваться. В мае сорок пятого страну охватило ликование. В Советском Союзе было немало энтузиастов, собиравших детекторные приемники по советам журнала «Радио». Плакат того времени призывал: «Советские юноши и девушки! Настойчиво изучайте радиотехнику в кружках и радиоклубах ДОСААФ!» Те, кто не желал корпеть над микросхемами, отправлялись в магазин «Главэлектросбыт» на Большой Сухаревской площади, где продавали радиоприемники. Через несколько лет там появились первые советские телевизоры Т-1 «Москвич». Впрочем, о «ящиках» с экраном — позже. Да, вот еще что… Приемники в СССР были платными. К тому же их надо было регистрировать в почтовых отделениях по месту жительства в течение трех дней. Неповторимый эффект Главными действующими лицами на радио были дикторы. Впрочем, сначала их называли «читчиками», «лекторами», «информаторами», «оповещателями», «голосоведущими» и так далее. Одним из первых дикторов был Александр Гурин. Слушатели называли его «трубадуром радио», сравнивали голос с черным бархатом. Букета комплиментов удостаивалась и Зинаида Ремизова. Она стала первой женщиной-диктором. Тон на радио задавали артисты театра — Василий Топорков, Михаил Лебедев, Ростислав Плятт, Осип Абудулов (отец Всеволода Абдулова, друга Владимира Высоцкого). Эти люди создавали неповторимый эффект — читали тексты с выражением, меняя интонацию и тембр, усиливая впечатление даже от простой бытовой информации. В 1931 году, выдержав конкурс, дикторами стали люди, получившие позже всесоюзную известность: Ольга Высоцкая, Эммануил Тобиаш, Вера Неллина, Владимир Герцик. Звездой Всесоюзного радио стал Юрий Левитан. Его приметил, точнее, благословил сам Сталин, который однажды ночью услышал его неповторимый баритон. На голос Левитана, оставив все дела, спешили люди. Казалось, прочитанное им не просто важно, оно — судьбоносно. И перевернет всю жизнь… Дикторы были очень популярны, каждый радиослушатель выделял своего. Но за кумирами с цветами не гонялись, поскольку не знали, как те выглядят. Эта таинственность придавала людям у микрофона особый шарм. Одной из самых колоритных фигур на радио был спортивный комментатор Вадим Синявский. Он не рассказывал о футбольных матчах, а рисовал их короткими, лаконичными репликами: «Как ловко Бесков обманул Ныркова!» — или: «Демин дает мяч на ход Николаеву, тот идет дальше, отдает в центр Боброву. Удар!..» Но Синявский не отказывал себе в удовольствии бросить на палитру игры яркий мазок: «Какой потрясающий, какой изумительный бросок Хомича! На этот раз в верхний угол…» В памяти современников остался голос с характерной хрипотцой, о котором так точно выразился поэт Константин Ваншенкин: Что влекло? Предвкушение гола? Но ведь мы волновались всерьез. Этот голос был гласом футбола И еще нечто большее нес. Если бы вождь приказал Весной 1939 года в Москве заговорили о «ящике» с маленьким светящимся экраном. Но тогда телевидение, похожее на ребенка, который только учится говорить, еще никто не считал конкурентом радио. «…Левка слушал вроде сочувственно, хмыкал, кивал головой, а сам крутил ручки невиданного еще аппарата — телевизора. В маленьком беловатом оконце что-то смутно мелькало, дергалось, кусками доносилось пение: передавали оперу из Большого театра. Во всей Москве, говорили, таких телевизоров всего семьдесят пять штук. Левка был поглощен новой забавой, сердился…» Это фрагмент из романа Юрия Трифонова «Дом на набережной». Отчим его героя Левки Шулепникова был какой-то очень важной персоной. Кто были другие владельцы телевизоров? Влиятельные партийцы, наркомы, генералы? И, может, Сталин? Между прочим, при жизни вождя телевидение развивалось слабо. Не потому ли, что он не придавал ему значения? Ведь если бы Сталин приказал, телеэкраны зажглись бы в каждом доме… После его ухода страна словно проснулась, стряхнула с себя страх. В квартирах засверкали экраны «КВН-49» с линзой, наполненной водой, но счастливых обладателей аппарата было немного. К ним, как в фильме «Пять вечеров», вечером стучались соседи, чтобы полюбоваться обликом кумиров — Нины Кондратовой, Валентины Леонтьевой, Игоря Кириллова. Эти люди приходили в каждый дом и начинали разговор со всей страной. Отвлекали от забот и тревог, успокаивали, делали мир краше, добрей. Место под солнцем В 60-е годы телевидение (разумеется, черно-белое, время цветного пришло позже) не было такой важной частью жизни, как сейчас. Оно было тихим и скромным. Популярными были передачи «Здоровье», «Музыкальный киоск», «Клуб веселых и находчивых». Все с нетерпением ждали «Голубой огонек» — туда заглядывали космонавты, зрителей смешили Миров и Новицкий, пели Кристалинская и Миансарова… Со временем телепередач становилось все больше. В предвкушении зрелища люди собирались семьями, компаниями. Пекли пироги, грели чайник. И согревались сердца… Однако радио не хотело отдавать пальму первенства телевидению. Много людей, которые на нем выросли, не желали изменять традиции. Они слушали, внимали. Утром энергичный преподаватель Гордеев, который трудился на пару с пианистом Родионовым, возвещал: «Внимание, начинаем производственную гимнастику». Бунчиков пел «Летят перелетные птицы», его коллега Нечаев исполнял «Влюбленного бригадира». Георг Отс вопрошал: «Хотят ли русские войны?», а Кобзон признавался: «Куба — любовь моя!» Когда раздавалось шелестенье, стук кресел, возгласы, начинался «Театр у микрофона». Степенный голос открывал передачу «Писатели у микрофона»: «Я получаю много писем. Хочу прочитать одно: от механизатора колхоза “Заветы Ильича”…» Сегодня радио и телевидение уже не делят место под солнцем, а спокойно уживаются вместе. Создатели передач стремятся подогреть интерес, доставить удовольствие слушателям и зрителям. Впрочем, это одни и те же люди.