Вы в студенческие годы кричали «Халява, приди!» перед экзаменом с зачеткой в окно? А многие и сейчас кричат. Кто-то по Булгакову гадает, выбирая случайную строчку из «Мастера и Маргариты». Другие на удачу заговоры читают или амулетики к сумкам привешивают. Маленьких ритуалов у жителей городов полно. Мы без них, говорят, не можем. Александр Блехер, выпускник Института святого Фомы и религиовед-любитель рассказал «Мосленте» не только о столичных местах силы , но и о ритуалах, которые совершают москвичи и не только. Ниже — вторая часть его монолога. Про заговоры Есть у нас такая штука — спонтанные народные ритуалы. Они появляются будто бы сами по себе, независимо ни от чего. И одна часть таких вот обрядов связана с православием. Ну как связана? Она в его обличье рядится, вот только отношения к нему никакого не имеет. Еще много веков назад в народе, например, ходили всякого рода заговоры крестьянских знахарок. Что-то подобное и сейчас есть. Многие эзотерики на этом деньги зарабатывают. Зайдешь в какой-нибудь книжный, а там этих книжек с заговорами — завались. Начинаются они примерно одинаково: выйду я, раб или раба Божия, помолюсь, например, Николаю Угоднику. А дальше — полный языческий угар с необходимостью что-то сделать на семь сторон света, использовать какие-нибудь семь камней и так далее. От этого всего у священников давно голова болит. Но пользуются ли этим люди сейчас, в наше просвещенное время? Еще как! Продажи у тех же книжек очень хорошие. Про паломничество в Радонеж Еще одна история про спонтанные обряды связана с какими-то определенными церквями. И это тоже к самой Русской Православной церкви никакого отношения не имеет. Это все — из народа. Например, некоторые храмы, как считается, нужно посетить обязательно, совершить их ритуальный обход. Один из подобных сюжетов — история про паломничество в Троице-Сергиеву Лавру. По пути стоит несколько церквей, которые, по легенде, как бы передают столице силу Лавры. И еще я видел местный паломнический трек. Он абсолютно самостийный, самими паломниками и разработанный. Все это совершенно неофициально. Весь смысл в том, что паломник должен через дикий лес по тропке пройти пешком из Покровского Хотькова монастыря в село Радонеж. Это нужно сделать в один день — сначала в Хотьковском монастыре помолиться, а потом поклониться могиле Сергия в Радонеже. Но местные этот ритуал совершают весьма активно. От этого иногда очень страдают поклонники ролевых игр на местности — трек проходит по одному из самых прекрасных полигонов. И не раз бывало, что идет толпа людей, поет акафисты, а навстречу им выходят «эльфы» в шмотках, будто только что со съемочной площадки очередного фэнтези-сериала. Вот стоят эти две группы и смотрят друг на друга с некоторым недоверием. Представляете ситуацию? Про то, как круги вокруг церкви наворачивать Еще есть интересный момент — отношение к соборам и церквям, которые не были разрушены или закрыты в советское время. В народе считается, что они будто бы более сильные — даже коммунисты не сумели ничего с ними сделать. Вокруг таких церквей принято ходить кругами. Это очень важно. Поскольку у каждого такого храма, судя по всему, совсем особая сила. Побывав в нем и совершив обход, человек как бы приобщается к ней. И это снова именно народные верования. В свое время церковные власти не знали, что делать с людьми, которые кругами ходили вокруг Елоховского собора в Москве. В Петербурге — та же проблема с Храмом Ксении Петербуржской. Вокруг нее тоже ходят и штукатурочку отламывают — для защиты. Местные священники гоняют этот суеверный народ постоянно. Не помогает. Про деревья с детскими рисунками А есть совсем другие спонтанные ритуалы. К примеру, в парке Сокольники, где он уже переходит в Лосиный остров, я видел один отличный пример. Там есть парковые пруды. Рядом с ними я однажды обнаружил деревья — старый дуб, ель и, кажется, иву. К ним были пришпилены картонные иконки, какие-то детские рисунки, чьи-то фотографии, свечки рядом стояли… В общем, меня это очень заинтересовало, и я стал часто туда ходить, наблюдать. Выяснилось, что местные считают, что туда положено приносить подобные вещи перед каким-то важным событием. На удачу. Как раз при мне пришла пенсионерка — привела внучку, которой нужно было идти в том году в первый класс. Девочка приколола туда какой-то свой рисуночек в стиле «Мама, папа, я — счастливая семья». Почему это происходит? Я не знаю. Все мои попытки расспросить людей, что такого в этих деревьях, сводились к ответу вроде: «Потому что гладиолус!» Я специально узнавал. Может быть, там храм какой стоял? Нет. Лес там был всегда. Возможно, произошло что-то у этих деревьев? Тоже никаких указаний. Ничего. Это просто изолированная группа разнопородных деревьев над прудом. Все. Про конфетки в овраге В Коломенском происходит примерно такая же история. Про Голосов овраг знают все. По легенде, там пропадали люди, чтобы обнаружиться вообще в другом времени. Но тут важно даже не это. Овраг получил славу места странного, пугающего, а я часто вижу там рядом с деревьями свечки, какие-то конфетки и другие приношения. И это тоже логично. Пусть даже это место грозное, со всякими страшными историями связанное. Можно что-то подарить местной силе. Хуже от этого не будет. Оставишь ты в овраге конфетку, ничего плохого не случится точно. А вдруг что хорошее произойдет? На этом большинство таких спонтанных ритуалов и стоится. У американских летчиков в какой-то момент появилась легенда о гремлинах, которые как раз очень любят самолеты. Вот только они же могут их испортить перед вылетом. Чтобы такого не случалось, этим существам ночью оставляют блюдечко с виски. И сегодня тоже. Давайте честно, если никаких гремлинов не существует, то от этого подношения никто не пострадает. А если они есть, а ты забудешь их задобрить? Нехорошо получится. Так рассуждают люди. Про то, как поздороваться с Ботаническим садом Вообще людям свойственно все наделять особым смыслом. Интересную ситуацию я наблюдал в нашем Ботаническом саду имени Цицина. Там у входа на главную аллею стоит группа камней — валунов. Они там оказались абсолютно без подтекста и были просто декоративной частью лужайки. Мы там были юннатами. Приходили в сад очень часто, работали в оранжерее. И как-то сама собой у нас сложилась традиция — надо обязательно прикоснуться к одному из этих камней, когда мимо идешь. Можно сказать, мы так здоровались. Почему мы это делали? Да не было никакой причины. Но, судя по всему, наши юннаты запустили новую традицию. Я сейчас вижу, как эти камни трогают совершенно другие люди. И это происходит часто. А ведь это просто валуны, которые стоят посреди пустого пространства. Но наш мозг так заточен, что мы воспринимаем его как некий мемориал, указатель, важный символ. А мне тут же вспоминается обежавшая всю сеть фотография из какого-то сибирского сельского храма. Там на его территории тоже стоит большой гранитный валун, и на нем приклеена скотчем табличка: «Камень привезен для ремонта церкви. Поклоняться не благословляется». Про легенды о войне Отдельная история — все, что связано с войной, в частности, с Великой Отечественной. Это же колоссальные эмоции и невообразимый опыт. Кстати, если посмотреть на самих военных, то понимаешь: не зря говорят, что в окопах атеистов нет. Люди в погонах очень склонны ко всякого рода ритуалам и верованиям, и это совершенно логично. Все они постоянно имеют дело со смертью и должны находиться в моральной готовности отправиться куда-то воевать, умирать и убивать. Так что вокруг военной темы всегда и неизбежно возникают самые разные спонтанные традиции. И сюда идут все сюжеты — от подвига панфиловцев до знамени над Рейхстагом. Все это овеяно своими легендами и какими-то традициями, которые самозародились во время этой ужасной войны. И тот же «Бессмертный полк» вполне можно рассматривать как проявление архаического культа предков. И это нормально. Это совершенно логично. Такое явление просто должно было возникнуть, потому что люди так мыслят. Про мифологии поисковых отрядов Я общался с поисковиками, которые под Москвой и не только до сих пор находят и идентифицируют останки погибших солдат, их жетоны и так далее. Они стараются найти о каждом найденном как можно больше информации — имена, фамилии, звания. И я никогда в жизни не видел людей настолько… вот тут прямо даже хочется сказать религиозных, потому что в этом случае слово «суеверие» — это слишком уничижительно. Вокруг них начинает закручиваться множество мифологий. Например, они говорят, что настоящий поисковик слышит, где лежат убитые солдаты. Потом объясняют, что вот сходит человек несколько раз на такие поиски, и у него появится особое чутье — будет знать, где копать. А как раскопает, так лицо особенное сделает, возьмет паузу и опять же особым голосом говорит: «Позвали…» И вот тут еще такая интересная штука, что «позвать» его могут, конечно, только неупокоенные души. Но есть, как в вуду, свои мертвецы — хорошие. Это они зовут. Они как бы друзья. Ты же сам не немец, не фашист. Ты свой, россиянин. И они к тебе дружелюбно настроены. Именно поэтому, в представлении этих людей, они и открываются им, позволяют себя обнаружить и воздать все положенные почести. Высшая гордость поисковика — по биркам и жетонам восстановить личность погибших, а потом опубликовать списки тех, кого удалось найти. Это настоящий ритуал. Они нашили имена, вернули имена. И теперь погибшие солдаты могут спать спокойно. Про примирение духов предков Вообще свои мертвецы и чужие мертвецы — это в нашем сознании две большие разницы. От чужаков ты инстинктивно защиту держишь. Но иногда бывают удивительные истории. У меня есть друзья — потомки белогвардейцев и аристократов. Их семьи каким-то чудом уцелели в советское время. И мы с ними собрали компанию людей, увлеченных изучением Гражданской войны, а потом поехали по знаковым для нее местам. Оказались под Орлом, где Деникин ближе всего подошел к Москве. Там решающие бои были. Власть советская была на грани краха, но удержалась в последний момент, когда в тыл Деникину ударил Махно… В общем, приезжаем… И вроде бы я сам — человек довольно рациональный, но как же меня прошибло. Мы проводим мероприятия, читаем лекции и тут осознаем, что вся наша группа подобрана по определенному принципу. Вот мы с моим другом и соорганизатором всего этого — внук комиссара, еврей, у которого вся семья была по уши в революции, и потомок дворянского, даже боярского рода. И все люди рядом с нами — такие же. Было полное ощущение, что это был прямо-таки обряд примирения, но не нас самих, потому что мы все — люди современные, а духов наших предков. Про то, что не изжить никак Все эти наши ощущения, какие-то спонтанные ритуалы и традиции — все это древнее, архаичное и невероятно живучее. Изжить это, как мечтают некоторые наши интеллигенты, нельзя никак. Просто никак. Мы — очень молодая цивилизация. Нам каких-то жалких шесть-семь тысяч лет. Это я говорю про человеческую городскую цивилизацию. Для сравнения — палеолит длился 200 тысяч лет. Наш организм, мозг, поведение — все это сформировано в условиях среднего и верхнего палеолита. Мы потом так и живем — с одним и тем же телом, объемом мозга, его сложностью и так далее. Мы все — люди архаики. Семь тысяч лет — это очень мало. Этого недостаточно, чтобы изменить мозг. Все эти фишки нашего сознания так и будут срабатывать. И задача тут не изжить их, а принять и понять, как с ними осознанно коммуницировать, что ли...