В Воронеже впервые прозвучала редко исполняемая кантата «История доктора Иоганна Фауста» (12+), написанная в 1983 году Альфредом Шнитке. Концертное исполнение посвятили 90-летию композитора. Для этого на сцене филармонии объединились артисты Воронежского и Нижегородского театров оперы и балета, а также солисты Большого. Плюс камерный хор из Тамбова. Что в итоге получилось – какофония или философский шедевр музыкального авангарда – на репетиции выясняла TV Губерния. По ком звонит колокол? По душе доктора Фауста. Час пробил, и настала пора собирать камни. Последние мгновения жизни странствующего алхимика и мага отразил в своей кантате Альфред Шнитке – и это музыка, от которой буквально в жилах стынет кровь. Игорь Вербицкий, дирижер Воронежского академического симфонического оркестра, заслуженный деятель искусств Воронежской области: – Шнитке был человек верующий. Он со своей христианской точки зрения показал, что может произойти с человеком, который лишён веры и который идёт в данном случае на сговор с дьяволом, добиваясь каких-то успехов. Вообще – это антистрасти. Мы знаем замечательное произведение Баха – «Страсти по Иоанну», «Страсти по Матфею», в которых рассказывается о последних днях и страданиях Иисуса Христа, здесь всё наоборот. В роли Фауста – солист Нижегородского театра оперы и балета, воронежец Владислав Бирюков. Говорит, партия сложна не только вокально, но драматургически и эмоционально. Владислав Бирюков, солист Нижегородского театра оперы и балета имени Пушкина (бас): – Первый раз когда услышал – несколько ужаснулся, думаю: боже как это спеть, как это выучить вообще? Но затем в процессе выучивания партии и проникновения в материал – и нотный, и текстовой, – нашёл для себя какие-то ключевые точки, музыкальные в том числе. Точки, от которых получаешь удовольствие. Партия написана для баса, потому для меня это вызов. Вызов не только для солистов и хора, но и для оркестра, поскольку написана кантата в характерной для Шнитке полистилистике – когда в одном сочинении сталкиваются порой несовместимые вещи. Например, истоки баховской музыки, венской классики, и в то же время эстрады и даже рока. Поэтому состав оркестра очень необычен. Одних только клавишных – четыре инструмента: челеста, рояль, клавесин и даже электронный орган. Плюс электро и бас-гитара, ударная секция, как в рок-группе, и мощная перкуссия. Таким образом, на сцене уместились, не считая инструментов, более 120 человек: оркестр и два певческих коллектива – ART’o’dox и Камерный хор имени Рахманинова из Тамбова. Владимир Козляков, художественный руководитель Камерного хора им. С. В. Рахманинова (г. Тамбов), заслуженный деятель искусств России: – Это одно из ярких сочинений второй половины 20-го века, поэтому прикоснуться к этой музыке для нас было очень интересно. Тем более с филармонией мы дружим много лет, это не первая совместная работа. А тут ещё и юбилей самого Шнитке, поэтому сам бог велел попробовать эту музыку исполнить. Первым исполнителем партии Мефистофеля был Эрик Курмангалиев. Главному злодею Шнитке подарил самый высокий мужской голос – контратенор, обладатели которого обычно исполняют духовную музыку. Приём служит своеобразным контрастом голоса и образа. Рустам Яваев, солист Большого театра России, лауреат международных конкурсов (Москва): – Это падший ангел. Он красивый, он обольстительный, но за этим стоит разоблачение всех наших греховных мыслей и деяний. Ведь в каждом из нас есть и Бог, и дьявол. Наверно, в кантате самое главное – это разоблачение греха. Чтобы люди стремились к божественному. Интересно, что Мефистофель в кантате расщеплён надвое – как соблазняющий и карающий. Поэтому композитор поручил исполнение партии сразу двум певцам – контратенору и контральто – низкому женскому голосу – как олицетворению двух крайностей. Один голос сулит все блага, другой в страшном танго смерти разрывает Фауста на части. Как намёк на засилье поп-культуры и как результат - смещение ценностей – первой исполнять эту партию должна была Алла Пугачева. Софья Овчинникова, солистка Воронежского государственного театра оперы и балета: – Партии колдуний тоже часто поручаются этому типу голоса. Поэтому достаточно закономерно, что здесь возникает этот тембр. Касаться этого образа было страшновато, оспаривать существование тёмных или светлых сил или взять на себя дерзость примерить их лицо на себя – нет, я бы на это не решилась, поэтому мне пришлось искать более бытовой подход. Кстати, в качестве либретто Шнитке взял не знаменитое сочинение Гёте, а последние главы «Народной книги» Шписа, написанной в 1587 году. В оригинальном немецком тексте композитор не изменил ни слова, а его брат, поэт и переводчик Виктор Шнитке сделал эквиритмический перевод. Непростое для слуха и неоднозначное сочинение стало одной из вершин творчества такого же сложного и противоречивого композитора-философа, пытавшегося донести важную мысль – любое злодеяние имеет соответствующее возмездие.