В уходящем 2024 году Воронеж отметил сразу две юбилейные даты – двести лет со дня рождения замечательного русского поэта И.С. Никитина (1824-1861) и сто лет со дня основания Литературного музея, носящего его имя. В центре Воронежа на тихой Никитинской улице находится небольшой домик, в тёплое время года утопающий в зелени ясеней и берёз. Это Дом-музей И. С. Никитина. Именно здесь Иван Саввич написал большинство своих литературных произведений. Дом, где рождались стихи История заезжего двора Саввы Никитина – отца поэта - хранит в себе множество загадок и «белых пятен». Известно, что после финансового разорения Никитины продали своё недвижимое имущество и 24 июня 1844 года приобрели у горожанки Марьи Захаровны Пайдак на улице 2-я Дворянская (ныне Никитинская) постоялый двор – дешёвую гостиницу. До сего дня неизвестно, был ли приобретённый Саввой земельный участок с хозяйственными постройками или нет. Существует предположение, что постройки велись самими Никитиными в 1840-е годы. Также точно не ясно, откуда Никитин-старший нашёл деньги на приобретение усадьбы? Из многочисленных биографий поэта на этот счёт выдвинуты довольно противоречивые версии. Одни исследователи настаивали, что после разорения Савва продал свечной завод и дом на Ильинской. Другие утверждали, что только свечной завод с оборудованием. Третьи уверяли, что только свечную лавку, а четвёртые и вовсе настаивали, что Никитины продали всё сразу. Так или иначе, но с июня 1844 года началась новая жизнь юного Ивана Никитина, который проживёт на постоялом дворе 17 лет своей жизни и напишет там большинство своих стихотворений. Иван Саввич в двадцатилетнем возрасте начал управлять семейным делом лично – стал управляющим гостиницей. Поначалу, как признавался в своих письмах поэт, ему было очень тяжело. Все хозяйственные дела легли на его плечи. Несмотря на все трудности уже через два года благодаря доходам от постоялого двора и продаже дома на Ильинской Савва и Иван выстроили для себя отдельный дом. Первоначально он был деревянный, бревенчатый с каменным полуподвалом и на каменном фундаменте. Снаружи стены были обмазаны глиной и окрашены охрой. Три окна выходили на улицу. Крыша – четырёхскатная, железная, красного цвета. В целом картина постоялого двора Никитиных представляла собой господский дом, избу для постояльцев, амбары, сарай, баню, навесы для гужевого транспорта и сеновал. В 1850-е годы благодаря доходам от гостиницы и гонорарам от публикаций Никитин нанял управляющего и кухарку, ими стали некий Дмитрич, отчисленный семинарист, и кухарка Маланья, постоянно ругавшаяся с последним. Семь стульев и стол на жалких ножках Свою комнату Иван Саввич называл «прекрасным миром», где у него рождались стихи и приходило вдохновение. К большому сожалению, мы не знаем во всех деталях и подробностях, как выглядел интерьер комнат никитинского дома. Не сохранилось ни одного детального устного описания, не говоря уже о графических зарисовках. Сам поэт всего лишь несколькими строками обмолвился об обстановке своей комнаты в переписке и стихах: Но вот проходит этот бред, И снова видишь пред собою: Диван с подушкою худою, Комод, старинный туалет, Семь стульев, стол на жалких ножках, Навоз какой-то на полу, Цветы в каких-то глупых плошках И, наконец, кота в углу… («Сибирь!.. Напишешь это слово…»,1855 г.) Впервые самое развёрнутое описание комнат поэта дал Михаил Фёдорович Де-Пуле, близкий друг и первый биограф Никитина. Приведу фрагмент из этого текста: «…Но вот обдают тебя лучи света, и сквозь вспотевшие три окна видишь знакомые листья розовой травки и лилий. «Стой!» кричишь извозчику; сходишь с пролётки, с трудом пробираешься по узкому ветхому крылечку и прямо входишь в переднюю, из которой ведут две двери, - направо и налево; направо - в большую комнату, выходящую на улицу тремя знакомыми нам окнами, налево - в другую половину домика, которую занимал Савва Евтеич. Интересная судьба личных вещей литератора. На сегодняшний день в Доме-музее И. С. Никитина, кроме сургучной печати, ломберного стола и полу- кресла поэта, ничего не сохранилось. Перед своей кончиной Иван Саввич составил духовное завещание, в котором завещал продать своё движимое имущество: деревянную мебель, обитую зелёной американской клеёнкой, серебряные столовые приборы, самовар в виде вазы, золотые карманные часы, перстни, а деньги передать друзьям и родственникам. По своему занимательна история перстней и часов, подаренных Ивану Никитину императорской семьёй. После выхода первого сборника стихотворений в 1856 году к поэту на постоялый двор приехал воронежский губернатор Ю.А. Долгоруков и вручил памятные подарки. В своих письмах Никитин писал: «…Представь: кроме перстня и рескрипта великого князя Константина Николаевича... вчера вечером я имел счастье получить от государыни императрицы Александры Фёдоровны золотые часы с таковою же цепью». Судьба царских даров после смерти писателя сложилась печально. В 1900-е гг. дочь двоюродного брата Ивана Никитина А.В. Кузнецова вспоминала, что золотые часы и два перстня достались её отцу В.К. Никитину, который в последующем, терпя нужду, продал это каким-то местным ювелирам. Новые владельцы После смерти Ивана Никитина его отец через три года продал постоялый двор своему родственнику, воронежскому мещанину Ивану Васильевичу Алексееву, женатому на родственнице Саввы Евтихьевича. Русский и советский литературовед А.Г. Фомин отмечал, что продажа состоялась 14 июля 1864 года за 2000 рублей серебром. Однако вскоре новый владелец отдал постоялый двор в аренду двоюродному брату поэта Александру Николаевичу Тюрину. Известно, что в 1870 году Тюрин отказался арендовать помещения, и на следующий год сам Иван Алексеев содержал гостиницу. В 1870-80-е годы на постоялом дворе несколько раз случался пожар. В связи с этим Иван Васильевич Алексеев занялся восстановлением усадьбы. Он обложил деревянный никитинский дом кирпичом, а в бывшей комнате поэта установили перегородку. Во дворе были отремонтировали и построили новые хозяйственные строения. Бревенчатую избу для постояльцев снесли, а на её месте построили новый кирпичный дом с каменным подвалом. Алексеевы владели этим имуществом приблизительно до начала 1920 г. По рассказам потомков Алексеева, проживающих ныне в Москве, их семья была лишена не только дома, но и личных вещей, которые так и остались на усадьбе.